Дорога длиной в сто лет. Книга 1. Откуда мы пришли - Ефим Янкелевич

Хаим-Цуди, мой дедушка со стороны мамы

Из предков со стороны мамы я помню только ее отца – Хаима-Цуди Бавского и его сына Колмен-Лейба. Хаим-Цуди жил в городе Елисаветград, в народе его звали Каныболот, а сейчас называют Кировоград. Его первая жена Идес рано умерла, оставив ему двоих детей – старшую дочь Брану, мою маму, и младшего сына Колмен-Лейба. Идес я не застала в живых. По рассказам она умерла от удара коровы во время дойки.

Я помню его вторую жену, которую звали Суре-Лея. Это была высокая, дородная женщина. Дедушка был среднего роста, хорошего телосложения, белокурый, с розовым цветом лица, серо-голубыми глазами и небольшим носом с маленькой горбинкой. Человеком он был серьезным, мало разговорчивым, но красиво тихо смеялся. У него была плохая черта – он был чрезвычайно скуп. Характерно, я не помню, чтобы он когда-нибудь прислал своим внукам подарки.

Хаим-Цуди имел хорошую по тем временам специальность скорняка (Скорняк – мастер по изготовлению и ремонту меховой и кожаной одежды). К тому же он был деловым человеком. У него был свой выезд. Летом он запрягал лошадь в повозку, а зимой в сани. Таким образом, он, в отличие от других скорняков, не ждал, пока заказчик к нему придет, а сам разъезжал по базарам и селам и покупал шкуры по дешевке. Купленные таким образом шкуры он обрабатывал и потом выгодно их продавал.

У него был новый добротный дом со входами с улицы и со двора. Интересную деталь я подметила. Если у бедняков дома были низко посажены, и вход в них имел ступеньку вниз (для сохранения тепла), то у Хаима-Цуди, чтобы войти в дом, надо было подняться на несколько ступенек вверх. В доме были две большие комнаты, большая кухня, большой коридор, ведущий во двор, большие светлые окна.

Двор был маленьким, но образцово содержался. Во дворе были сарай и конюшня. В сарае штабелем лежали дрова для топлива, заготовленные на всю зиму, не так, как у деда Герша, который покупал топливо среди зимы и понемногу. Вокруг была лесистая местность, поэтому была возможность топить дровами, а не соломой, стеблями подсолнуха или даже подсолнечной шелухой. Конюшня была чистой, а навоза во дворе не было – его вывозили. Сырые и выделанные шкуры хранились на чердаке дома и в сарае. Во дворе был старый дом его отца. Его сдавали внаем.

Мама моя была не очень красивой девушкой. Замуж ее он выдал за моего отца, очевидно, уже не очень молодой и не без сватовства. Как это происходило мне неизвестно. Думаю, что наш небольшой домишко был построен на мамино приданное. Так как он был скорняком, то он невесте подарил ротонду (шуба без рукавов) на лисьем меху, а жениху – шубу на хоревом меху с хвостиками наружу для красоты.

Колмен-Лейб был высоким, красивым молодым человеком, что видно из сохранившейся у меня семейной фотографии. До примерно 1910 года он служил приказчиком в магазине в городке Знаменка недалеко от Каниболота. Как говорили в семье, был Колмен-Лейб вольнодумцем и не хотел быть приказчиком, а хотел иметь свой магазин. Отец отказывал ему во всем, даже в подарке ему собольей шубы, которую он хотел иметь, мотивируя тем, что Колменон все промотает. Я же думаю, что отказывал он ему не из-за расточительности сына, а просто из-за своей скупости.

Кончилось это тем, что, окончательно рассорившись с отцом, Колмен-Лейб решил эмигрировать в Америку. Не каждый бы решился на такой поступок. В дальнейшем жизнь подтвердила правоту его решения. Я хорошо помню это летнее субботнее утро, когда все евреи местечка шли в синагогу. Он подкатил к нашему дому на фаэтоне попрощаться. (Здесь необходимо небольшое разъяснение. В те времена все евреи царской России исповедовали только ортодоксальный иудаизм. Согласно предписанию этого иудаизма, в субботу евреям на чем-либо ездить было запрещено).

Мама была его поступком возмущена. Кстати, мне он привез в качестве подарка мандолину. На прощание наша семья сфотографировалась. Эта фотография сохранилась, хотя и находится в плачевном состоянии.

После отъезда Колмен-Лейба я один раз гостила у дедушки, о чем я расскажу немного позже.

Что я еще помню о дедушке Хаим-Цуди? Накануне моих родов мама получила телеграмму о том, что ее отец при смерти. И мама решила ехать в Елиcаветград. Лизу и Абрама она оставила на попечение тети Бобы, а я осталась с Аврумарном.

(У меня нет сомнений, что из-за скупости своего отца, моя бабушка засиделась в девках. А ведь он был состоятельным человеком, жили они в большом городе с большим количеством евреев, а, следовательно, и женихов, которым нужно было приданое невест.

Попробуем установить, когда же бабушку выдали замуж. В ее документах записан год ее рождения 1876 год. Первый ее ребенок, моя мама Фаня, родилась в 1906 году. Таким образом, она родила своего первого ребенка в 30 лет. Это в те времена, когда женщины выходили замуж рано и, естественно, тут же рожали. Тогда противозачаточных средств не было, абортов не делали, да и немалую роль в деторождении играли традиции ортодоксального иудаизма. Сколько же лет было моему дедушке Амшею? В записках мамы говорится, что папа ее умер от тифа в возрасте 37 лет. А эпидемия тифа в тех местах была в 1921 году. Из этого следует, что дедушка Амшей родился в 1884 году. Таким образом, он был моложе своей жены на 8 лет. Женитьба их, несомненно, была по сватовству.

Итак, из-за скупости отца, его дочь надолго засиделась в девках. Не лучше он поступил и с Колманом-Лейбом, вынудив его эмигрировать в Америку и, практически, порвал отношения с сыном.

И все же, я благодарен своему своему прадедушке, что он «подарил» мне такую замечательную бабушку Брану).

Рахиль-Бобеле

Главной силой, которая тянула меня в дом бабушки Эстер, была Бобеле – младшая и единственная сестра моего папы. Ее настоящее имя было Рахиль, но все ее звали Бобеле, а для меня она была тетей Бобой. Она была старше меня, но на сколько лет я не знаю. Когда Бобеле вышла замуж, мне было лет девять. Тетю Бобу я любила самозабвенно и она меня так же. Мама меня редко целовала, а тетя Боба меня баловала и так целовала, что иногда даже слегка покусывала. Бобеле любила поесть. Особенно мне нравилось смотреть, как она ела селедку. Она ее съедала от головы до хвоста целиком. Бобеле была необыкновенно красива. Поэтому ее родители не волновались по поводу ее предстоящего замужества. Они были уверены, что, не смотря на то, что она была бесприданницей, найдется достойный молодой человек, который возьмет ее и без приданого.

О красоте Бобеле в девичестве можно судить по сохранившейся в нашей семье фотографии. Фотография запечатлела семью моих родителей перед отъездом единственного младшего брата мамы Колмен-Лейба в Америку. На этой фотографии запечатлены кроме Колмен-Лейба также моя мама Брана, отец Амшей, Бобеле и я.

И действительно, жених нашелся. Это был Арн (Арон) Львовский. Недалеко от дедушкиного двора стоял большой дом зажиточной вдовы Эстер Львовской. Это была некрасивая, но деловая женщина. У нее при доме была мучная лавка, которая ей давала приличный доход. У нее было много детей. Несколько девочек и два сына. Старшего звали Лейб. В описываемое время с матерью в ее доме жила семья одной из дочерей, а младший ее сын работал на лесном складе в селе Любомирка у своего старшего брата.

Как-то на праздник Арн приехал в Добровеличковку и увидел Бобеле не как давно знакомую девочку с одной улицы, а – красивую невесту. Она ему в тот раз так понравилась, что он решил на ней жениться во что бы то ни стало. Но так как Бобеле была бесприданницей, то мать Арна и вся ее зажиточная семья категорически возражали против этого брака. Несмотря на возражения матери, Арн, будучи уже тогда немолодым человеком, решил жениться на Бобеле.

Арн, несмотря на возражения матери, – а она была властной женщиной, – во всеуслышание сделал Бобеле предложение, хотя при сватовстве дедушка Герш не обещал никакого приданного. Помолвку решили сделать у нас, то есть в доме брата невесты. В назначенный для помолвки день все собрались, но пошел сильный обложной дождь и жених не приехал. Все собравшиеся были сильно расстроены, но не Бобеле. Она взяла за голову большую селедку и съела ее целиком. Затем, чтобы развеселить родных, принялась самозабвенно танцевать, с такой силой, что наш пол не выдержал и провалился. Бобеле не очень переживала по-поводу несостоявшейся помолвки. Если Арн в нее влюбился, то для нее он был давно знакомым парнем с их улицы. К тому же Арн был простым деревенским парнем. Он был высоким коренастым мужчиной с крупным носом, белобрысый. И все же помолвка состоялась, но в другой раз.

Я выше упомянула о провалившемся поле. Хочу внести ясность. Наш маленький двухкомнатный дом стоял на месте старой конюшни моего прадеда. Был он построен без фундамента, поэтому в доме всегда было сыро. Доски пола быстро сгнивали и проваливались. Под Бобеле пол провалился уже в третий раз. После этого родители решили застелить пол метлахской плиткой. Плитки были желтого и бордового цвета, уложенные в шахматном порядке. Пол получился красивым, но очень холодным. От сырости и холодного пола мы часто болели. Пришлось купить железную ванну, в которой мама принимала лечебные солевые ванны. В дальнейшем в плохие времена в этой ванне мы хранили зерно.